Звуки Басманного сквозь века
Как звучала Москва восемь столетий назад?
Закройте глаза и представьте:
никаких машин,
трамваев,
метро,
мобильных телефонов,
динамиков,
асфальта,
речных коллекторов,
электросамокатов…
Но что же есть?
Одноэтажные деревянные дома, стоящие в отдалении друг от друга. Ведь где-то надо разместить все хозяйство: куриц и коров, огород.
На деревьях щебечут птицы — отчетливо и громко.
На рынке голосят торговцы, перебивая друг друга.
Цокают копытами лошади, но не по асфальту, а по сырой земле или толще снега. Зимой воет вьюга. Ночью практически не встретишь прохожих — негоже в темноте ходить. А дома потрескивает тусклая лучина.
Окунемся в пучину истории и посмотрим, как жил и звучал небольшой, но такой разный, Басманный район Москвы.
Как звучала Москва восемь столетий назад?
Закройте глаза и представьте:
никаких машин,
трамваев,
метро,
мобильных телефонов,
динамиков,
асфальта,
речных коллекторов,
электросамокатов…
Но что же есть?
Одноэтажные деревянные дома, стоящие в отдалении друг от друга. Ведь где-то надо разместить все хозяйство: куриц и коров, огород.
На деревьях щебечут птицы — отчетливо и громко.
На рынке голосят торговцы, перебивая друг друга.
Цокают копытами лошади, но не по асфальту, а по сырой земле или толще снега. Зимой воет вьюга. Ночью практически не встретишь прохожих — негоже в темноте ходить. А дома потрескивает тусклая лучина.
Окунемся в пучину истории и посмотрим, как жил и звучал небольшой, но такой разный, Басманный район Москвы.
XIV-XVI
Басманный район зародился еще в XIV веке.
Но тяжело сравнить небольшую обитаемую территорию близ Кремля да разрозненные села с современным, непрерывно вытянувшимся на пять километров на восток районом.
Тогда большая часть Басманного — это луга, поля и, по большей части, леса, наполненные голосами диких животных. Через них петляет дорога, вдоль которой также растут поселения вроде села Елохово, где по преданию, родился Василий Блаженный, пасший коров в районе нынешнего Посланникова переулка
Близ Кремля селятся посадские люди: каждый разбивает собственное хозяйство. Создаются слободы. А в XV веке в Старосадском переулке разбивают великокняжеские фруктовые сады.
В начале XVI столетия переселяется из Замоскворечья Иоанно-Предтеченский монастырь — один из самых древних в столице. Сегодня местность вокруг него носит название «Ивановская горка». А где монастырь — там и колокола — один из незыблемых и постоянных звуков Первопрестольной.
«Сам город — деревянный и довольно обширен, а издали кажется еще обширнее, чем на самом деле, ибо весьма увеличивается за счет пространных садов и дворов при каждом доме. Кроме того, в конце города к нему примыкают растянувшиеся длинным рядом дома кузнецов и других ремесленников, пользующихся огнем, между которыми находятся поля и луга».
Сигизмунд Герберштейн, «Записки о Московии», 1549
Австрийский дипломат
Басманный район зародился еще в XIV веке.
Но тяжело сравнить небольшую обитаемую территорию близ Кремля да разрозненные села с современным, непрерывно вытянувшимся на пять километров на восток районом.
Тогда большая часть Басманного — это луга, поля и, по большей части, леса, наполненные голосами диких животных. Через них петляет дорога, вдоль которой также растут поселения вроде села Елохово, где по преданию, родился Василий Блаженный, пасший коров в районе нынешнего Посланникова переулка
Близ Кремля селятся посадские люди: каждый разбивает собственное хозяйство. Создаются слободы. А в XV веке в Старосадском переулке разбивают великокняжеские фруктовые сады.
В начале XVI столетия переселяется из Замоскворечья Иоанно-Предтеченский монастырь — один из самых древних в столице. Сегодня местность вокруг него носит название «Ивановская горка». А где монастырь — там и колокола — один из незыблемых и постоянных звуков Первопрестольной.
«Сам город — деревянный и довольно обширен, а издали кажется еще обширнее, чем на самом деле, ибо весьма увеличивается за счет пространных садов и дворов при каждом доме. Кроме того, в конце города к нему примыкают растянувшиеся длинным рядом дома кузнецов и других ремесленников, пользующихся огнем, между которыми находятся поля и луга».
Сигизмунд Герберштейн, «Записки о Московии», 1549
Австрийский дипломат
XVII -XVIII
Покровская дорога — главная артерия Басманного, связывающая Москву с Владимиром. Ее пульс — стук копыт, грохот колес по деревянным мостовым и сырой земле, ржание лошадей. И голоса ремесленников, что селятся вдоль течения царской дороги: ведь именно по ней в XVII веке царь из Кремля ездил в свои села: Покровское-Рубцово, Преображенское и Измайловское.
Постепенно по обеим сторонам дороги под стук топоров и бой молотков выросли слободы: Колпачная и Котельная, Огородная и Барашевская, Казенная. Здесь делали колпаки, котлы, шатры. Выращивали овощи и хранили казну. А в Басманной слободе, что начиналась за нынешним Садовым кольцом, пекли хлеб к царскому столу, а то и занимались золотым ювелирным промыслом. Лесов становилось все меньше, а полей и лугов для выпаса скота — все больше.
В 1652 году у ручья Кукуй, подальше от растущего города, появляется Новая Немецкая слобода. Сюда переселяются все «немые», то есть не говорящие по-русски, иностранцы, и ухоженные улочки наполняет иностранная речь…
Именно здесь Петр I влюбляется в Европу, катается на ботике, строит дворец, где проводит шумные первые ассамблеи. А еще начинает свои реформы.
С подачи Петра I в Басманном, вдобавок к уже существующим, вырастает все больше мануфактур. Многие из них шумели у берегов Яузы, что подпирает район с юга и впадает в Москва-реку, ведь для производства необходимо много воды.
В 1741 году под землю прячут журчащую и вечно выходящую из берегов капризную речку Рачку. А уже спустя два века в Басманном останется лишь два открытых источника воды: Яуза и Чистые пруды.
Покровская дорога — главная артерия Басманного, связывающая Москву с Владимиром. Ее пульс — стук копыт, грохот колес по деревянным мостовым и сырой земле, ржание лошадей. И голоса ремесленников, что селятся вдоль течения царской дороги: ведь именно по ней в XVII веке царь из Кремля ездил в свои села: Покровское-Рубцово, Преображенское и Измайловское.
Постепенно по обеим сторонам дороги под стук топоров и бой молотков выросли слободы: Колпачная и Котельная, Огородная и Барашевская, Казенная. Здесь делали колпаки, котлы, шатры. Выращивали овощи и хранили казну. А в Басманной слободе, что начиналась за нынешним Садовым кольцом, пекли хлеб к царскому столу, а то и занимались золотым ювелирным промыслом. Лесов становилось все меньше, а полей и лугов для выпаса скота — все больше.
В 1652 году у ручья Кукуй, подальше от растущего города, появляется Новая Немецкая слобода. Сюда переселяются все «немые», то есть не говорящие по-русски, иностранцы, и ухоженные улочки наполняет иностранная речь…
Именно здесь Петр I влюбляется в Европу, катается на ботике, строит дворец, где проводит шумные первые ассамблеи. А еще начинает свои реформы.
С подачи Петра I в Басманном, вдобавок к уже существующим, вырастает все больше мануфактур. Многие из них шумели у берегов Яузы, что подпирает район с юга и впадает в Москва-реку, ведь для производства необходимо много воды.
В 1741 году под землю прячут журчащую и вечно выходящую из берегов капризную речку Рачку. А уже спустя два века в Басманном останется лишь два открытых источника воды: Яуза и Чистые пруды.
И сегодня эта дорога продолжает жить, растянувшись по прямой через множество улиц, перетекающих одна в другую: от Ильинских ворот, через Маросейку, Покровку, Земляной вал, Старую Басманную, Разгуляй, Спартаковскую и Бакунинскую улицу.
XIX
Начало XIX века. Москва горит! С треском, криками, взрывами. Вместе с особняком Мусина-Пушкина исчезает в пучине огня единственный экземпляр «Слова о полку Игореве».
Послепожарная Москва наполнилась звуками стройки. И сожженный Басманный возродился: были возведены каменные и деревянные дома в стиле классицизма, расширены дороги, засыпан и выложен булыжником бывший Земляной вал — Садовое кольцо.
Во второй половине века появляется и развивается все больше производств, каждое — со своими неповторимыми звуками: текстильная фабрика Щаповых, Московский газовый завод («Арма»), завод «Московская Бавария» («Винзавод»), Пуговичная фабрика «Ронталлер Б. и К°», Табачная фабрика М. И. Бостанжогло. Растет и количество магазинов, предлагающих свои товары: в районе Покровки и Мясницкой цветет торговля.
Появляются учебные заведения, ставшие символами первоклассного образования, в том числе — Московское ремесленное учебное заведение (ныне — МГТУ им. Н. Э. Баумана).
По городу раздаются крики извозчиков, появляется общественный транспорт — конки.
Наконец, Москва открывает свои «железнодорожные ворота». Одни из них — Курский вокзал, где толпятся пассажиры и бегают носильщики, раздаются гудки паровозов и стучат колеса.
Начало XIX века. Москва горит! С треском, криками, взрывами. Вместе с особняком Мусина-Пушкина исчезает в пучине огня единственный экземпляр «Слова о полку Игореве».
Послепожарная Москва наполнилась звуками стройки. И сожженный Басманный возродился: были возведены каменные и деревянные дома в стиле классицизма, расширены дороги, засыпан и выложен булыжником бывший Земляной вал — Садовое кольцо.
Во второй половине века появляется и развивается все больше производств, каждое — со своими неповторимыми звуками: текстильная фабрика Щаповых, Московский газовый завод («Арма»), завод «Московская Бавария» («Винзавод»), Пуговичная фабрика «Ронталлер Б. и К°», Табачная фабрика М. И. Бостанжогло. Растет и количество магазинов, предлагающих свои товары: в районе Покровки и Мясницкой цветет торговля.
Появляются учебные заведения, ставшие символами первоклассного образования, в том числе — Московское ремесленное учебное заведение (ныне — МГТУ им. Н. Э. Баумана).
По городу раздаются крики извозчиков, появляется общественный транспорт — конки.
Наконец, Москва открывает свои «железнодорожные ворота». Одни из них — Курский вокзал, где толпятся пассажиры и бегают носильщики, раздаются гудки паровозов и стучат колеса.
XX / 1900-1917
Новое столетие открывает новые горизонты. Басманный район продолжает развиваться. Появляются все новые улицы и переулки, идет активная торговля. Продолжая традиции, по оживленным улицам ходят шарманщики, старьевщики, точильщики и продавцы, которые предлагают практически все, что душе угодно: от булок и компота до платков и папирос.
На рельсы конок встает грохочущий трамвай и тянется прямо к новой хлебной бирже, где в сутолоке подвозов с зерном ругаются рабочие.
Страшный ураган 1904 года двумя смерчами разрушает тысячи деревянных домов, сносит крыши, вырывает деревья с корнями.
А между тем, в столице бушует другая стихия — народная. Рабочая Переведеновка дышит революцией: на главных улицах района гудят демонстрации. А в декабре 1905 по городу разносятся взрывы, выстрелы, крики с баррикад. В том же году на Немецкой (сегодня Бауманской), улице был убит Н. Э. Бауман. На его похороны пришли около 300 тысяч человек, а имя его надолго оказалось вписано в топонимику района. Но эти события были лишь предтечей переломного 1917 года.
Новое столетие открывает новые горизонты. Басманный район продолжает развиваться. Появляются все новые улицы и переулки, идет активная торговля. Продолжая традиции, по оживленным улицам ходят шарманщики, старьевщики, точильщики и продавцы, которые предлагают практически все, что душе угодно: от булок и компота до платков и папирос.
На рельсы конок встает грохочущий трамвай и тянется прямо к новой хлебной бирже, где в сутолоке подвозов с зерном ругаются рабочие.
Страшный ураган 1904 года двумя смерчами разрушает тысячи деревянных домов, сносит крыши, вырывает деревья с корнями.
А между тем, в столице бушует другая стихия — народная. Рабочая Переведеновка дышит революцией: на главных улицах района гудят демонстрации. А в декабре 1905 по городу разносятся взрывы, выстрелы, крики с баррикад. В том же году на Немецкой (сегодня Бауманской), улице был убит Н. Э. Бауман. На его похороны пришли около 300 тысяч человек, а имя его надолго оказалось вписано в топонимику района. Но эти события были лишь предтечей переломного 1917 года.
XX / 1917-1941
Революция изменила привычный уклад жизни. В Басманном, как и по всей стране, строят новое государство: в растущих как грибы после дождя детских садах и школах раздается смех детей, а фабричные гудки задают новые индустриальные ритмы. В ЦАГИ разрабатывают инновационные гидроциклы и самолеты. В 1923 над городом прозвучала «симфония гудков» Арсения Авраамова, ее партитура — это звучание пушечных и пистолетных выстрелов, заводских гудков, шум самолетов и свист пара.
Советская власть строит новую Москву, вновь обретшую статус столицы: с широкими бульварами, с экспериментальными конструктивисткими домами. Развивается общественный транспорт: к грохочущим звукам трамваев прибавляется шум моторов автобусов и скрип троллейбуса. В конце концов, под землей открывают настоящий дворец для народа — Московский метрополитен. И город зазвучал на трех уровнях: под землей, на земле и в небе.
В 1929 году Вознесенскую улицу, названную в честь храма, переименовывают в улицу Радио: ведь именно здесь в 1922 году заработала Первая Радиостанция имени Коминтерна. «Газета без бумаги и без расстояний», как называл радио Ленин, была дешева, так как не требовала трат на типографию, оперативна, доступна широким слоям малограмотного населения. Постепенно горожане обзавелись собственными радиоприемниками, а звуковой ландшафт города обогатился регулярными радиопередачами: так еще с 1921 года на Елоховской площади через громкоговоритель транслировались новости строящегося государства.
Но в то же время для строительства нового государства разрушают старый мир: взрывают шедевры архитектуры, древние храмы и монастыри, в том числе и «Восьмое чудо света» — Церковь Успения Божией Матери на Покровке. Немеет Москва — уходит из жизни горожан колокольный звон. Лишь колокола Елоховского собора продолжают звучать над столицей. А Ивановский монастырь становится одним из 11 московских концентрационных лагерей со своей печальной сонатой.
Революция изменила привычный уклад жизни. В Басманном, как и по всей стране, строят новое государство: в растущих как грибы после дождя детских садах и школах раздается смех детей, а фабричные гудки задают новые индустриальные ритмы. В ЦАГИ разрабатывают инновационные гидроциклы и самолеты. В 1923 над городом прозвучала «симфония гудков» Арсения Авраамова, ее партитура — это звучание пушечных и пистолетных выстрелов, заводских гудков, шум самолетов и свист пара.
Советская власть строит новую Москву, вновь обретшую статус столицы: с широкими бульварами, с экспериментальными конструктивисткими домами. Развивается общественный транспорт: к грохочущим звукам трамваев прибавляется шум моторов автобусов и скрип троллейбуса. В конце концов, под землей открывают настоящий дворец для народа — Московский метрополитен. И город зазвучал на трех уровнях: под землей, на земле и в небе.
В 1929 году Вознесенскую улицу, названную в честь храма, переименовывают в улицу Радио: ведь именно здесь в 1922 году заработала Первая Радиостанция имени Коминтерна. «Газета без бумаги и без расстояний», как называл радио Ленин, была дешева, так как не требовала трат на типографию, оперативна, доступна широким слоям малограмотного населения. Постепенно горожане обзавелись собственными радиоприемниками, а звуковой ландшафт города обогатился регулярными радиопередачами: так еще с 1921 года на Елоховской площади через громкоговоритель транслировались новости строящегося государства.
Но в то же время для строительства нового государства разрушают старый мир: взрывают шедевры архитектуры, древние храмы и монастыри, в том числе и «Восьмое чудо света» — Церковь Успения Божией Матери на Покровке. Немеет Москва — уходит из жизни горожан колокольный звон. Лишь колокола Елоховского собора продолжают звучать над столицей. А Ивановский монастырь становится одним из 11 московских концентрационных лагерей со своей печальной сонатой.
XX / 1941-1945
В мрачные годы войны слышны вой сирен, выстрелы, свист сбрасываемых на город зажигалок, грохот сапогов, спешные сборы в эвакуацию. А еще — гул не вывезенных из столицы станков, разговоры в очередях, стоны боли в госпиталях и тишина в затемненных окнах.
И 9 мая — радостный грохот фейерверков, песни и плач.
В мрачные годы войны слышны вой сирен, выстрелы, свист сбрасываемых на город зажигалок, грохот сапогов, спешные сборы в эвакуацию. А еще — гул не вывезенных из столицы станков, разговоры в очередях, стоны боли в госпиталях и тишина в затемненных окнах.
И 9 мая — радостный грохот фейерверков, песни и плач.
«Перед самой Победой вся Переведеновка и ее окрестности праздновали преддверие Победы. 2 мая 1945 года праздновали взятие Берлина, а затем и 9 мая — самый знаменательный день в истории. Не спали эту ночь. Переведеновка гудела, все обнимались, мало пили, но много пели. Ночь победы была майской, благоухали распустившиеся тополя, а люди, ошалелые от счастья и горя, ходили по улицам в обнимку и пели о том, что “Хороша страна Болгария, а Россия лучше всех”, о том, что “Выходила на берег Катюша”, пели о любви, верности, радости встреч. Из отдаленного переулка неслась нежная и протяжная песня с грузинским акцентом “Сулико, ты моя, Сулико…”».
Анна Александровна Журавлёва
доктор филологических наук, профессор кафедры советской литературы филологического факультета МОПИ.
Анна Александровна Журавлёва
доктор филологических наук, профессор кафедры советской литературы филологического факультета МОПИ.
XX / 1945-1984
После войны Москва растет не по дням, а по часам. На месте старых домов возводят жилье для народа — многоквартирные дома. И люди с радостью переезжают из тесных коммуналок и бараков в собственные квартиры!
Семьи обживаются на новом месте: дома обрастают шумной бытовой техникой, звонкими хрустальными бокалами, поглощающими шум соседей коврами и домашними телефонами. Если раньше семьи собирались вокруг радио, то впоследствии это место занял телевизор.
А во дворах играет детвора! Там же по вечерам поют и танцуют соседи под музыку, что разливается из стоящих на подоконниках патефонах. В саду Баумана на эстраде выступают самые известные артисты, как это было и до войны. Кстати, именно там состоялся первый концерт Лидии Руслановой в Москве.
На улицах можно встретить много молодежи, особенно в районе «Бауманской», ведь район закрепил за собой статус студенческого. А жители Лефортово до сих пор вспоминают стук металлического тазика по асфальту: это бауманцы отмечают окончание ВУЗа проездом на эмалированном друге к Яузе. Нельзя не вспомнить шумные мирные демонстрации к 1 мая и 7 ноября: трудовые коллективы собирались у работы, чтобы пройти к Кремлю по бывшей царской дороге. Изредка можно услышать одинокий звон колокола главного в стране, патриаршего Елоховского собора.
Слышны голоса торговцев на легендарном Бауманском рынке. И многие вспомнят, как конец прекрасной эпохи сопровождался гулом многочисленных очередей.
После войны Москва растет не по дням, а по часам. На месте старых домов возводят жилье для народа — многоквартирные дома. И люди с радостью переезжают из тесных коммуналок и бараков в собственные квартиры!
Семьи обживаются на новом месте: дома обрастают шумной бытовой техникой, звонкими хрустальными бокалами, поглощающими шум соседей коврами и домашними телефонами. Если раньше семьи собирались вокруг радио, то впоследствии это место занял телевизор.
А во дворах играет детвора! Там же по вечерам поют и танцуют соседи под музыку, что разливается из стоящих на подоконниках патефонах. В саду Баумана на эстраде выступают самые известные артисты, как это было и до войны. Кстати, именно там состоялся первый концерт Лидии Руслановой в Москве.
На улицах можно встретить много молодежи, особенно в районе «Бауманской», ведь район закрепил за собой статус студенческого. А жители Лефортово до сих пор вспоминают стук металлического тазика по асфальту: это бауманцы отмечают окончание ВУЗа проездом на эмалированном друге к Яузе. Нельзя не вспомнить шумные мирные демонстрации к 1 мая и 7 ноября: трудовые коллективы собирались у работы, чтобы пройти к Кремлю по бывшей царской дороге. Изредка можно услышать одинокий звон колокола главного в стране, патриаршего Елоховского собора.
Слышны голоса торговцев на легендарном Бауманском рынке. И многие вспомнят, как конец прекрасной эпохи сопровождался гулом многочисленных очередей.
XX / 1985-2000
Время потрясений и перемен принесло множество новых, неведомых звуков: от иностранной техники, песен, игр, фильмов до модных машин с собственным звучанием и даже стрельбы. У метро разворачиваются стихийная торговля.
Самые известные и стабильные производства теряют свою значимость и разрушаются: а это значит, что Москва начинает терять звуки заводов и фабрик.
В это же время начато строительство Третьего транспортного кольца: и вновь раздаются звуки сносов и стройки. Так, в 1986 году в связи с прокладкой ТТК был запланирован снос палат Щербакова, памятника архитектуры второй половины XVIII века, а затем и большей части Лефортово. Однако благодаря местным жителям и общественному резонансу дом удалось отстоять. Именно тогда же родилась РОО ЭКО «Слобода» — учредитель музея Басманного района.
Многие вспомнят многочисленные митинги и встречи у газетных киосков и стендов на Чистых, где обсуждались последние новости. Над городом вновь начинает звучать колокольный звон восстановленных церквей. А во дворах время от времени слышна стрельба из пистолетов и автоматов, которые сменяют вой сирен скорой помощи и милицейских машин. Это тоже примета времени.
Время потрясений и перемен принесло множество новых, неведомых звуков: от иностранной техники, песен, игр, фильмов до модных машин с собственным звучанием и даже стрельбы. У метро разворачиваются стихийная торговля.
Самые известные и стабильные производства теряют свою значимость и разрушаются: а это значит, что Москва начинает терять звуки заводов и фабрик.
В это же время начато строительство Третьего транспортного кольца: и вновь раздаются звуки сносов и стройки. Так, в 1986 году в связи с прокладкой ТТК был запланирован снос палат Щербакова, памятника архитектуры второй половины XVIII века, а затем и большей части Лефортово. Однако благодаря местным жителям и общественному резонансу дом удалось отстоять. Именно тогда же родилась РОО ЭКО «Слобода» — учредитель музея Басманного района.
Многие вспомнят многочисленные митинги и встречи у газетных киосков и стендов на Чистых, где обсуждались последние новости. Над городом вновь начинает звучать колокольный звон восстановленных церквей. А во дворах время от времени слышна стрельба из пистолетов и автоматов, которые сменяют вой сирен скорой помощи и милицейских машин. Это тоже примета времени.
XXI
За первые два десятилетия нового тысячелетия звуковой ландшафт района претерпел значительные изменения. Из редкой диковинки мобильные телефоны стали обыденностью и их звонки то и дело раздаются на улице. А благодаря приложениям все реже слышны зазывания таксистов у вокзалов.
Появляется новый общественный транспорт: уютные троллейбусы ушли в прошлое, сохранив лишь один музейный маршрут в районе Трех вокзалов, а им на смену пришли тихие электробусы. Быстрая аренда самокатов и велосипедов летом прибавляет к привычному шуму машин звон спешащих самокатчиков и ругань пешеходов.
Москвичи, кажется, привыкли к звукам непрекращающейся стройки: от лужковской архитектуры, что оставила москвичей в недоумении, до современного благоустройства тротуаров, реставрации старинных зданий и печально известных сносов исторической застройки.
Производств в районе практически не осталось: в помещениях бывших предприятий теперь разместились офисы, клубы, апартаменты, кафе и современные арт-кластеры.
Впрочем, шумных кафе и магазинов в районе не пересчитать: самые модные места находятся в окрестностях Китай-города, Сыромятников и студенческой «Бауманской».
За первые два десятилетия нового тысячелетия звуковой ландшафт района претерпел значительные изменения. Из редкой диковинки мобильные телефоны стали обыденностью и их звонки то и дело раздаются на улице. А благодаря приложениям все реже слышны зазывания таксистов у вокзалов.
Появляется новый общественный транспорт: уютные троллейбусы ушли в прошлое, сохранив лишь один музейный маршрут в районе Трех вокзалов, а им на смену пришли тихие электробусы. Быстрая аренда самокатов и велосипедов летом прибавляет к привычному шуму машин звон спешащих самокатчиков и ругань пешеходов.
Москвичи, кажется, привыкли к звукам непрекращающейся стройки: от лужковской архитектуры, что оставила москвичей в недоумении, до современного благоустройства тротуаров, реставрации старинных зданий и печально известных сносов исторической застройки.
Производств в районе практически не осталось: в помещениях бывших предприятий теперь разместились офисы, клубы, апартаменты, кафе и современные арт-кластеры.
Впрочем, шумных кафе и магазинов в районе не пересчитать: самые модные места находятся в окрестностях Китай-города, Сыромятников и студенческой «Бауманской».
